Много раз жалел о своих словах, и никогда - о молчании ©
Отсидев в лесу у реки так долго, я стала немного другой. Мне стало нравится писать карандашом, и разонравилось гелевой ручкой. А что такое запись, сделанная простым карандашем - недолговечная пометка, склонная исчезнуть, стереться, раствориться и быть сожженной в печке в силу её неважности. Мне стало гораздо легче и улыбательнее. Людей было мало, а по тем что были, сразу же было ясно кто они, и чего от них ждать.
Распугивала псов рычанием. Ночью смотрела на звёзды. Валяла. Приучила ораву соек и целую бездну прочей птичьей мелочи толкаться перед окнами и нагло требовать жратвы.
Встретилась со страшным и диким, ветренным Чудским озером, которое в медленном и грозном ритмичном танце пыталось вырваться из своей невероятной плоскости, выкатиться белыми заплетенными в водовороты бурунами на мёртвую осеннюю траву плоского берега. Встретилась, была забрызгана жесткими ледяными каплями, сорвавшимися с пенных волн, а велосипед едва не утонул в зыбучих прибрежных песках.
Мы никому не нужны. Мы и себе не нужны. Тёмные мокрые посёлки нанизаны на серую нитку шоссе, а между ними - ветви, мхи, реки и ручьи, бесконечность наполненного мелким дождём воздуха, и зыбкая система лесных и полевых дорог и тропинок, забытых, пустых, зарастающих, с обрушившимися мостами. По ним так легко и прекрасно ехать, теряться, становиться ничем. Тогда слышно. И всё становится речью.
Распугивала псов рычанием. Ночью смотрела на звёзды. Валяла. Приучила ораву соек и целую бездну прочей птичьей мелочи толкаться перед окнами и нагло требовать жратвы.
Встретилась со страшным и диким, ветренным Чудским озером, которое в медленном и грозном ритмичном танце пыталось вырваться из своей невероятной плоскости, выкатиться белыми заплетенными в водовороты бурунами на мёртвую осеннюю траву плоского берега. Встретилась, была забрызгана жесткими ледяными каплями, сорвавшимися с пенных волн, а велосипед едва не утонул в зыбучих прибрежных песках.
Мы никому не нужны. Мы и себе не нужны. Тёмные мокрые посёлки нанизаны на серую нитку шоссе, а между ними - ветви, мхи, реки и ручьи, бесконечность наполненного мелким дождём воздуха, и зыбкая система лесных и полевых дорог и тропинок, забытых, пустых, зарастающих, с обрушившимися мостами. По ним так легко и прекрасно ехать, теряться, становиться ничем. Тогда слышно. И всё становится речью.
Как хорошо ты сказала.
Терву Спасибо )
Магда ы-ы..
Айрин, Серая Ведьма Спасибо.. Хотя и странно )
Kitchen Witch
Дарина Марковна Спасибо.. Ещё страннее )))
Мы никому не нужны. Мы и себе не нужны. Тёмные мокрые посёлки нанизаны на серую нитку шоссе, а между ними - ветви, мхи, реки и ручьи, бесконечность наполненного мелким дождём воздуха, и зыбкая система лесных и полевых дорог и тропинок, забытых, пустых, зарастающих, с обрушившимися мостами. По ним так легко и прекрасно ехать, теряться, становиться ничем. Тогда слышно. И всё становится речью.
Терву Цитируй конечно ) Ещё постраннело мне...
Я такими же любовался на реке Чусовой.
Я "ты", а не "вы" )) Меня одно.
Не знаю такую реку.. Впрочем, озеро огромное, и рек много )
читать дальше
Вытекает она из Большого Чусового озера и впадает в Каму.
Там нет ни скал, ни порогов. Ручьи вливаются в реку тихо и незаметно, большинство из них легко можно перешагнуть. Есть несколько шоссейных мостов, как функционирующих, так и разрушенных, и руины сгоревшего деревянного моста в деревне Ямок. Под ним жутковато и интересно проплывать.. Но мхи есть в изобилии )))
Хотела бы я увидеть вашу реку! Проплыть по какой-нибудь реке от истоков до устья - самое чудесное, что только бывает )))