Много раз жалел о своих словах, и никогда - о молчании ©
Снился сон.
Я приехала в лес, а он вырублен, и вместо него строятся новые кварталы незнакомого города - блочные многоэтажки, пустые стройки, арматура и плиты, рифленые заборы на месте сосен, Желча изуродована бульдозерами, через нее прокладывают двухэтажный автомобильный мост, а в пятидесяти метрах от моего сиротливо стоящего на пустыре лесного дома, тянут железнодорожные пути, и мажут мазутом гравийную насыпь под шпалы.
Я стою и смотрю улыбаясь на умирающий мир, на мой искалеченый дом, на серое небо и останки деревьев, на запыленную маленькую церковь с покосившимся куполом, на растущий мертвый город. Мне радостно как никогда в жизни, потому что совсем рядом открыта узкая дверь, и за ней - самый светлый, истинный сосновый бор с зарослями многоцветного тимьяна, который снился мне всю жизнь, когда я ещё не знала, что это тимьян, и называла его цветным вереском. Про этот лес нельзя говорить, он встает перед глазами когда не выйти из наркоза, когда температура выше сорока. По сравнению с ним все леса - только серая пыль. И в эту дверь можно идти, и там будет лес.
И этой радости нет предела.
Алексей Ильич, живите до ста лет и дольше!
Я приехала в лес, а он вырублен, и вместо него строятся новые кварталы незнакомого города - блочные многоэтажки, пустые стройки, арматура и плиты, рифленые заборы на месте сосен, Желча изуродована бульдозерами, через нее прокладывают двухэтажный автомобильный мост, а в пятидесяти метрах от моего сиротливо стоящего на пустыре лесного дома, тянут железнодорожные пути, и мажут мазутом гравийную насыпь под шпалы.
Я стою и смотрю улыбаясь на умирающий мир, на мой искалеченый дом, на серое небо и останки деревьев, на запыленную маленькую церковь с покосившимся куполом, на растущий мертвый город. Мне радостно как никогда в жизни, потому что совсем рядом открыта узкая дверь, и за ней - самый светлый, истинный сосновый бор с зарослями многоцветного тимьяна, который снился мне всю жизнь, когда я ещё не знала, что это тимьян, и называла его цветным вереском. Про этот лес нельзя говорить, он встает перед глазами когда не выйти из наркоза, когда температура выше сорока. По сравнению с ним все леса - только серая пыль. И в эту дверь можно идти, и там будет лес.
И этой радости нет предела.
Алексей Ильич, живите до ста лет и дольше!