Мир говорит неспешно. Утренний ветер шевелит тонкую легкую прибрежную траву, шелестит, высушивает на ней холодную росу, разбирает зеленые пряди прозрачными пальцами, скользит по плоским стеблям аира, перебирает сухие листья тростника, легко шевелит низенькие заросли незабудок, уходит в речные волны, кружится, роняя в тихую воду случайных мошек, рябит поверхность, смешивает небесный рисунок с разбегающимися неверными кругами, там, где в путанице растений кормятся серые незаметные рыбы.
Утренний ветер медленно пишет своё едва слышное слово, его нужно видеть от первой и до последней буквы, когда, завершая росчерк, он стряхнет с наклонной травины медную жесткую стрекозу, и в воду лягут две или три чешуйки с травяной метелки. Нельзя увидеть слово воздуха мельком, только обрывок, осколок, не имеющий ни силы ни власти.
Когда смотришь медленно - преображается, отчетливо проступает, становится глубже весь мир, уже не дробится на вещи. Тогда все становится понятно.
На это нужно время.